Арабская сага - Страница 99

– Так выглядит зима в Нью-Дели, коллега, – поджимает губы индус. – Пока туман хоть немного не рассеется, нечего садиться в машину.

– Как это? Ведь мы должны ехать! – нервничает Хамид. – Сбежит террорист, которого мы с таким трудом выследили.

– Если мы разобьемся, никто не будет от этого в выигрыше, – логически заключает тот. – Если выедем в шесть или шесть тридцать, то при нормальной видимости еще есть шанс успеть.

– Но это только шанс! Я иду на поезд, – решает саудовец. – Я не позволю провалить эту операцию! Не за тем мы летели на край света, чтобы теперь сидеть в номере отеля, пропахшем нафталином!

– Нафталин хорош, он отпугивает насекомых…

– Туристов тоже! Но я не буду сейчас с тобой дискутировать на тему тараканов, блох и вшей в матрасах этого заведения.

Полицейский преграждает Хамиду, который словно хочет рвануть бегом на железнодорожный вокзал, путь.

– В поезде небезопасно. Если у парня есть сообщники, то они прирежут тебя в толпе, и никто ничего не заметит.

Саудовец выразительно касается своего глока за поясом:

– Ты, наверное, шутишь!

– Это в нашей культуре не много значит. Не успеешь потянуться за оружием, а уже будешь лежать с отравленной иглой в боку или смертоносной пылью на носу, – улыбается с гордостью индус, довольный сообразительностью своих земляков.

– Ну и что? Мы должны его отпустить?! – повышает голос Хамид, потому что смуглый человек в тюрбане сикха своей фантастической флегматичностью действует ему на нервы.

– Нет, господин. Мы успеем и будем действовать в соответствии с планом. Вокзалы, поезда или автобусы – это наиболее людные и потому самые опасные места. Мы не хотим, чтобы случилось несчастье, особенно если речь идет о таком высокопоставленном коллеге по профессии.

– Увидимся через час.

Хамид хотел бы хлопнуть дверью перед носом у этого чванливого самоуверенного типа, но в последнюю минуту останавливается, потому что так он разбудит измученную Марысю, а она должна набраться сил перед очередным тяжелым днем.

Мужчина отдает себе отчет, что такой способ жизни для любимой внове, это огромный вызов, и гордится, что она прекрасно справляется. Она сладко спит, а он смотрит на нее с большой нежностью. Стараясь не разбудить ее, он садится на софу у окна и наблюдает за нереальным, залитым туманом миром. Неотступные мысли преследуют его, и он сам не знает, сколько времени проходит, как вдруг слышит голос Марыси.

– Проспала! – Женщина подхватывается, и задумавшийся Хамид тут же подскакивает. – Ой! Мы должны уже быть в пути!

– Спокойно, – смеется он добродушно. – Посмотри в окно.

Он прижимает ее к себе, обнимая, что приводит Марысю в состояние блаженства.

– Кто-то разлил молоко? – Она садится ему на колени и прижимается щекой к его плечу.

– Если бы. Мы выедем только через полчаса – значит, у тебя полно времени.

– В таком случае пока поищу информацию в интернете, чтобы нам было чем заняться во время долгого путешествия.

Через минуту ее довольное лицо хмурится.

– Мы сцапаем его? Сможем? – беспокоится она, потому что арест Мухамада поможет пролить свет на планы Джона во время его маршрута по Европе и как можно быстрее вырвать из его лап невинную, наверняка ни о чем не подозревающую влюбленную девушку.

– Постараемся. Все будет хорошо, – утешает Хамид. – Иди в ванную: скоро выходим. Лучше тащиться двадцать километров в час, но вперед, чем стоять на месте.

Сев в машину, они признают, что уравновешенный индус-полицейский прав. В городе еще как-то можно ехать, но когда они выезжают на неплохую двухполосную дорогу, вместо того чтобы мчаться, замедляются и двигаются в черепашьем темпе. Максимальная видимость – пятнадцать метров. Хамид мысленно ругается, думая, что все же не успеет на поезд. «Пугает! Тебя сразу убьют! Как будто я никогда не видел толпы и не имел дела с убийцами. С самыми страшными бандитами справлялся – что со мной могут сделать эти слабаки-вегетарианцы!» – критикует он нацию, которую толком не знает. Он все же не высказывает своих опасений: не хочет еще больше нервировать Марысю, нервно кусающую губы и сидящую словно кол проглотила.

– Давай посмотрим, что ты нашла в интернете об этом роскошном творении, созданном из любви к женщине, – шутит он, подавая планшет, чтобы было чем заняться.

Марыся начинает читать, сосредоточиваясь на тексте и рассматривая фотографии, хотя по-прежнему поминутно вздрагивает от громких сигналов машин, грузовиков и фастфудов на дороге:

– «Тадж-Махал, памятник эпохи Великих Моголов, является символом Индии, известным каждому туристу. Этот прекрасный мавзолей Шах-Джахан воздвиг для своей любимой супруги Мумтаз-Махал, которая целых девятнадцать лет была его единственной женой».

– Бедненький, у него не было гарема, – жалеет его Хамид. – Достаточно нетипично для тех времен, правда?

– О том же здесь и речь! – восхищается женщина, вздыхает и обводит все вокруг туманным взглядом. – Это любовь! Он мог иметь сотни наложниц со всего мира, белых, черных, коричневых, которые ублажали бы его каждый день и каждую ночь, но ограничился одной-единственной.

– Ты знаешь, что Мумтаз умерла, рожая их четырнадцатого ребенка? – спрашивает мужчина иронично.

– Несчастная! И что тебя в этом так забавляет? – хмурится Марыся, чувствуя, что он сейчас будет подшучивать.

– Если бы она разделила обязанности и… – понижает голос Хамид, – удовольствия с другими женщинами, то еще бы пожила.

– Ты циник! – в шутку толкает его кулаком в бок женщина. – Как ты можешь?!